Синие воды сомкнулись во мраке…

Город уснул — он отправил ребят.

Сто восемнадцать… без шума и драки

Все, как один, водный путь сторожат.

Тёмное море, тяжёлые стены.

Каждый при деле и все на местах.

Нет ни волненья, ни воя сирены,

Сам по себе улетучился страх.

— Скоро вернемся — не вечна работа,

Скоро вернёмся…, а дома — семья.

— Да, непременно! — откликнется кто-то,-

Мне б на побывку в родные края.

Я им недавно письмишко отправил:

Ждите, мол, скоро приеду. Моряк.

Каждый мечтал и немного лукавил,

Только на деле всё вышло не так…

Утро. Страна просыпалась обычно,

Кнопку нажав на знакомый канал,

Каждый узнал в первый раз и вторично

То, что наш «Курск» в передрягу попал.

Ворох сомнений, обиды, упреки…

Слышу по радио:

— Новый этап…

— Люк не открыть! — сообщается в шоке.

— Собран, работает, думает штаб…

— Слышали стуки — наверное, живы…

— В общем должно кислорода хватать…

— Мы перед вами ни капли не лживы,

Будем стараться не мешкать, спасать…

Нет, не смогли. Наконец согласились

Помощь норвежцев как-будто принять.

Впрочем, твердили, что вот, мол, явились,

Сами не может, так что помогать…

Зря посмеялись, хватило и суток,

Чтобы открыть злополучный отсек.

Да, здесь нам было отнюдь не до шуток…

Слышим ответ четырех человек:

«Лодка затоплена, воздуха нет…»

Страшная очень картина…

Больше не даст этим волнам совет,

Молча лежит субмарина.

Вечные слезы и мысли шальные

Тихо на дне говорят…

Там же они — эти лица родные,

Сто восемнадцать ребят…